Один советский политический обозреватель в своё время прославился фразой «Когда нелёгкая судьба журналиста-международника занесла меня в Париж…». С тех пор кого только в Париж нелёгкая не заносила! некоторых — даже не единожды. Ничего удивительного, что в числе занесённых оказался и полпред «Комерсанта» Р. Должанский; цель поездки — просмотр премьерного спектакля А. Мнушкиной с неизбежным отчётом «Обозрение пошло колесом» (название несколько странное, но, скорее всего, не авторское).

Дело житейское, конечно, но неспроста вспомнились советские времена: отчёт Должанского родом явно оттуда. Сначала — порция дифирамбов:

«Назвать спектакль театра Арианы Мнушкиной одним из главных событий можно и не глядя…  Мнушкина — живая легенда мирового театра, и на любой её спектакль парижская публика выстраивается в очередь». Публику, понятно, привлекают не столько спектакли, сколько имена, но критик (профессиональный зритель), как ни крути, должен руководствоваться другими критериями — ну, как минимум, смотреть на сцену, а не определять «главные события» по принципу «можно и не глядя».

Дежурная реплика в сторону: за Должанского не скажу, но ведь некоторые его соратники определяют «события» именно так, не глядя на сцену (во время спектакля они, например, внимательно изучают собственный маникюр или впадают в дежурную спячку) — зачем себя утруждать, если заранее установлено, кто будет живым и хвалимым, и т. д. Лучше подстраховаться, а то мало ли… глянешь ненароком на сцену и увидишь, что «событие», о котором объявлено заранее, не стоит ломаного гроша… а то ещё, чего доброго, рвотные позывы начнутся — это же конфуз получится! нет, как хотите, лишних рисков следует избегать. Поймите правильно, речь сейчас вовсе не о Мнушкиной, хотя и у неё наверняка случались неудачи — режиссёры, штампующие один шедевр за другим, существуют разве что в воображении придворных или партийных обозревателей.

Собственно, и дальше — не о Мнушкиной, а сугубо о Должанском и его отчёте. Несложно догадаться, что спектакль («Комната в Индии») московскому гостю решительно не понравился, но сказать об этом прямо — ни боже мой, только между строк, как в те самые советские времена. К примеру, бравурное начало («на любой ее спектакль парижская публика выстраивается в очередь»…), по логике, требует продолжения примерно в таком роде: «Вот и на сей раз публика не была разочарована», но «Обозрение пошло колесом», и во второй (большей) части абзаца (первого) Должанский предпочёл поработать экскурсоводом — он объяснил, как добраться до «Театр дю Солей» и куда там можно заглянуть до начала спектакля.

А следующий абзац начинается с тонкого наблюдения — одного из тех, которые и впрямь делаются, не глядя: «Для Мнушкиной и сегодня театр – коллективное дело». Естественно — особенно если учесть, что в тексте отчёта упоминаются актёры, а одна актриса (Э. Синк) даже названа поимённо. Вопрос: зачем все эти выписки из бедекера и откровения сомнительной оригинальности? Не затем ли, случайно, что ничего особо положительного не высмотрелось, а написать это прямым текстом Должанскому слабо — соратники не поймут и не оценят? Ох, тяжела ты, учесть партийного критика! будь это не Должанский, а кто-то другой, можно было бы и посочувствовать…

Обратите внимание на предпоследний абзац; начинается он так:

«Многие сцены «Комнаты в Индии» решены в откровенно фарсовом ключе — Ариана Мнушкина словно забывает о том, что она, как мало кто ещё в мире, владеет секретами театральной иллюзии».

Внимательный читатель понимает: режиссёр на этот раз воспользовалась (по Должанскому) единственной краской, причём не той, которой она владеет лучше всего. Прямо об этом писать рискованно, а вот прозрачно намекнуть — запросто (авось, тот, кому не надо понимать, всё равно не въедет). Но есть у абзаца и вторая часть, которая вызывает некоторые вопросы… точнее, один вопрос. Из отчёта Должанского:

«На сей раз она [Мнушкина, понятно] с упоением отдаётся стихии театрального карнавала, в законах которого есть и телесная откровенность — мы видим, как мучимая индийской пищей Корнелия то и дело облегчается на унитазе, — и известная грубоватость, даже «жирность» актерской игры, и навеянное, видимо, гражданским раздражением увлечение сатирическими скетчами».

А теперь — вопрос… извините, тоже в виде цитаты, и автор — тоже на «До», но ни разу не Должанский. Итак:

«Ольга Форш перелистывала жалобную книгу. Обнаружила такую запись: «В каше то и дело попадаются лесные насекомые. Недавно встретился мне за ужином жук-короед».
— Как вы думаете, — спросила Форш, — это жалоба или благодарность?»

Вот и я о том же.

Но лучше всего, как мы знаем, запоминается последняя фраза; куда же без неё?

«В финале же, где один из актеров в гриме Чарли Чаплина и черных одеждах террориста произносит исполненный гуманистического пафоса монолог из фильма «Великий диктатор», вдруг понимаешь: Ариана Мнушкина поставила очень своевременный спектакль – аккурат к президентским выборам во Франции».

Для справки: статья Должанского в «Коммерсанте» опубликована 2-го мая. А уже через пять дней (по Должанскому) спектакль Мнушкиной утратил актуальность — президентские выборы во Франции завершились.

А не проще ли было написать без затей: Мнушкина — выдающийся режиссёр, но на этот раз она поставила откровенный фарс, который уже через пять дней утратит всякую актуальность (на всякий случай напоминаю: это не моё мнение, а мнение г. Должанского)? Получается, не проще: если бы обозреватель написал без экивоков, его не поняли бы соратники. Мало того, не факт, что нелёгкая судьба обозревателя «Коммерсанта» снова занесла бы его в Париж в обозримом будущем. 

Вот и пришлось городить турусы на колёсах и крутиться таким колесом…