К  II Международным 

Вагановским Чтениям 

(27-28 июня 2016, СПб)

ВКонтакте, 19.05.2016. Пост в группе АРБ им. А. Я. Вагановой: 

«19 мая 1915 г. газета «Петербургский листок» писала:
Первая танцовщица Мариинского театра А. Ваганова получает звание балерины. Это даст ей возможность продолжить службу на казённой сцене и после истекшего на днях 20-летнего срока со дня её зачисления в труппу. В будущем сезоне дирекция даёт ей прощальный бенефис».

Ниже — комментарий одного из подписчиков к посту:

«О начале сольной карьеры А.Я. Вагановой — в дневниках М.И.Петипа и прессе:
«Дают балет «Раймонда»…очень неудачный подбор танцовщиц. Г-жа Ваганова ужасна». (05.09.1904 г.).

«Сегодня день моего рождения. Вечером мой балет «Жемчужина». Г-жа Ваганова ужасна»(27.02.1905г.).

«Петербургский листок театрала» более спокоен : «В «Жемчужине» дебютировала г-жа Ваганова, имевшая весьма скромный художественный успех» (05.03.1905 г.)» .

Что это? Желание заявить о себе, выказать свою осведомленность? Стремление всегда и везде «говорить правду, и только правду»? Банальная бестактность, или вполне осознанная попытка манипулирования умами подписчиков?

Но для чего?Роль Вагановой в истории мирового искусства  – исключительна. Есть люди, словно самой Судьбой избираемые для того, чтобы вывести человеческое самосознание на новый виток развития. Тот, кто изобрел колесо – вне всяких сомнений был из этой плеяды. К ней — принадлежат да Винчи, Микеланджело, Луи Пастер, Циолковский, Эйнштейн и Мариус Петипа. И, конечно, в этом же ряду – Агриппина Яковлевна Ваганова и её педагогическая система. Имя Вагановой неразрывно связано с Петербургом. Её методика преподавания классического танца, её система – такое же бесценное достояние, как знаменитые фонтаны Петергофа, Эрмитаж, Спас-на-Крови и улица Зодчего Росси. И мы обязаны помнить об этом – как помним о блокадном кольце, Дороге Жизни, и о мужестве и самоотверженности – качествах, которые в полной мере были присущи этой удивительной женщине и педагогу.

Когда придёт твое время, Судьба сама разложит перед тобой инструменты, чтобы ты смог сделать с их помощью то, для чего нужен, и предназначен ты и только ты один…

Судьба отказывала ей в партиях, такое впечатление, что она готовила её к иной участи; всё, что Ваганова видела, слышала, делала, испытывала – всё это неуклонно и последовательно вело её к одной-единственной великой роли, которую назначила  ей Судьба – роли гениального  педагога, подвижницы русского балета, сохранившей все накопленные знания, опыт, традиции, переосмыслившей все это богатство, пропустив его через призму своего личного опыта, через своё тело, свои пробы, ошибки, победы и поражения, через свои мысли, надежды и разочарования – и создавшей в итоге систему обучения, которой и сегодня пользуется весь мир.

 «Эксперт – это человек, который успел совершить все возможные ошибки»

(Нильс Бор)

У того, кто щедро одарён природой, кто от рождения имеет идеальные, как любят сегодня говорить, данные – шансов совершить ошибку гораздо меньше, чем  у человека с данными средними, невыдающимися.  Но, не совершая ошибок, как научишься их исправлять, особенно у других. Обладатели блестящих данных  не всегда могут правильно объяснить, как нужно делать, и почему — именно так. Не могут – потому что они, зачастую, и сами не знают, как у них получается, вот получается – и всё.

Рецепт гениального педагога прост — он учится на себе. Отрабатывая старые приемы, изобретая новые, испытывая их снова и снова – на себе самом. И такой подход – самый эффективный из всех возможных. Во-первых, потому что в этом случае педагог не только знает «как надо», но и  «как не надо», а во-вторых, когда знаешь, как тяжело даётся это знание, ты в состоянии представить, как непросто может быть другим — а это невероятно важный момент в процессе обучения и воспитания, пожалуй, даже и ключевой. 

Звание балерины Ваганова удостоилась всего лишь за год до выхода на пенсию. Её изначально  «средние» данные, стали «камнем преткновения» в сценической карьере и «растянули» путь из кордебалета в солистки на 14 лет. Но выступая в самых разных «мелких» ролях, она получила  возможность детальнейшей проработки техники исполнения и артистического мастерства. Однако и после «выхода в солистки», Ваганова оставалась на положении «второй» танцовщицы. Её занимали главным образом в вариациях, но за  виртуозность, лёгкость и блеск, которые она приобрела за эти годы, Ваганову прозвали «царицей вариаций».  

Поворотным пунктом в судьбах Вагановой и всего русского балета стала Октябрьская Революция – она, как ветром, вымела из страны практически все «балетные кадры». Ваганова – осталась. Трагическая смерть мужа, полная нищета, голод и разруха – скорее всего, у неё просто не было сил — ни душевных, ни физических – на переезд, да ещё неведомо куда, с ребёнком на руках.

 «Она была главным человеком в образовательной системе Советского Союза».

(Николай Цискаридзе)

В 1920-м А.Я.Ваганову  приглашают преподавать в Петроградское хореографическое училище.  С этого момента берёт начало главное дело всей её жизни.

Исключительность, особость всегда раздражают окружающих. Ларошфуко писал в своих «Максимах»: «Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследований, чем наши достоинства». И добавлял: «Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков. Необходимость отблагодарить за добро…кажется им рабством, которому они не желают покоряться».

В случае с Вагановой, эти слова оправдались вполне. Испытание благодеянием и благодарностью прошли единицы. Первая и главная среди них – Марина Семёнова. И в зените славы и будучи уже «женой врага народа» — она не оставляла Агриппину Яковлевну помощью и  заботой. Ходила по московским кабинетам. Ходатайствовала, уговаривала, доказывала. «Будешь писать книгу – романтизируй меня» — попросила когда-то Марина Тимофеевна своего ученика Николая Цискаридзе. А надо ли? – думаю я сейчас. Она и без того подлинная романтическая героиня, оставшаяся верной Учителю – и не на словах, а на деле. Это – подвиг в любые времена, а уж тогда, в мрачном декабре 1937-го – тем паче. Но к счастью, Советская власть смогла всё же отделить «мух от котлет» и, невзирая на травлю и крики «долой» —  оставила Вагановой возможность преподавать в Ленинградском хореографическом училище, которое впоследствии получило её имя.

Сегодня – это Академия Русского Балета имени А. Я. Вагановой.

До Вагановой единой системы обучения не существовало. Каждый педагог учил, как мог и умел. У каждого была своя частная «метода», основанная только на личном опыте и пристрастиях. Ни научной основы, ни методологии, ни единого структурного подхода в этих многочисленных «методах» не существовало.

Важнейшей чертой Вагановой была прогрессивность, открытость к изменениям. Гибкость мышления, усиливавшаяся острым складом ума и независимым нравом, помогала отбрасывать изживающие себя методы и «попадать в такт» требованиям времени.

По мнению Вагановой, самым главным достоинством для балерины было умение думать и работать, а грехом непрощаемым – отсутствие индивидуальности. Но индивидуальность — это как раз и есть умение думать, потому что человек думающий – всегда индивидуален. И её система была нацелена именно на то, чтобы раскрыть эту человеческую  неповторимость, отличительность, максимально развить и усилить природные качества и способности.

Семёнова и Уланова, Дудинская и Кургапкина, Шелест и Колпакова. Все – ученицы Вагановой и каждая  — неповторима.

Вагановская  система в советское время вывела на высочайший уровень не только танец балерин и солисток, но и кордебалета. Таких великолепных рук, заключавших в себя наклоненные девические головки, как в рамы старинных портретов, такой строгости линий, такого высокого уровня исполнительского мастерства не было ни в одном театре мира! Достаточно взглянуть на записи балетов того времени, чтобы убедиться в этом – несмотря на плохую картинку, в глаза бросается строгая геометричность линий кордебалета, почти абсолютная синхронность, зеркальность движений, но  главное, их осмысленность – один из «краеугольных камней»  вагановской системы. Да что записи, я же помню свои собственные походы в Кировский театр в самом начале 70-х – и свою прямо-таки железобетонную уверенность, что эта строгая геометрия, абсолютная синхронность и зеркальность движений происходит от начерченных прямо на сцене жирных линий, с которых кордебалету запрещено сходить.

 «Бог дал ей как-то угадывать, вот может человек, или не может человек»

(Марина Семенова)

Как?  

 «И когда мы к ней пришли в первый день, мы, наверное, полчаса делали подготовительное пордебра… вот так, с головой, с глазами, с ручками, открыть, закрыть – и вернуться в исходное положение, и опять, и опять, и опять! И мы пытались понять, что же она от нас хочет – мы это делали уже до этого каждый год. И все равно – это было что-то немножко другое…» (Ирина Колпакова о А.Я.Вагановой)

Мне  почему-то думается, что в этом и заключался её метод выявления индивидуальности. Оказать давление,  заставить человека делать бессмысленную, на первый взгляд, работу. Задеть его самолюбие, даже разозлить, чтобы заставить  – думать, заставить  – показать себя настоящего.

Все – разные. Кто-то, смирившись, будет послушно выполнять требования с блеском и скукой. Кто-то начнёт старательно, с воодушевлением, но потом – рано или поздно – сникнет, и будет доделывать механически, безучастно. А кто-то  — внезапно осознав или только предощущая понимание,  вдруг вспыхнет счастливой улыбкой и с этого момента, каждое движение, каждый взгляд, каждый наклон головы – станут маленьким шажком на пути к совершенству.

14 лет вариаций убедили Агриппину Яковлевну — в балете нет, и не может быть мелочей! Точным и осмысленным должно быть всё – даже взмах ресниц.  Ваганову отличали строгость, неподкупность и невероятная требовательность –  прежде всего к себе самой. Острый язык, потрясающий аналитический ум и стремление к совершенству. Она умела объяснить, что ей нужно, и что важнее всего – умела заставить это сделать.

Для неё  обязательность непрерывного совершенствования инструмента, т.е. тела танцовщика — были необходимыми условиями для совершенного танца. Ведь любое несовершенство —  есть ущерб, неполнота, и как следствие  — несвобода. А несвобода ведёт к ограничению спектра возможных движений и к несвободе выражения в танце.

Как слово состоит из букв, а речь из слов, так и танец состоит из движений. Чем лучше вы знаете язык, чем больше ваш словарный запас, чем свободнее вы вольны им распоряжаться, тем выше и ваша   способность выражать свои мысли, и в то же время, чем глубже ваши мысли и шире интересы, тем ярче, содержательней, уверенней и убедительней будет ваша речь.

 «… человек преображался после одной репетиции с ней».

(Майя Плисецкая)

Может быть, потому что изначально – во главу  угла – ставился вопрос: зачем? Для чего я это делаю? И этот вопрос звучал – ещё до самых первых движений, и при таком подходе, они обретали свой особый смысл и становились внятными  – и исполнителю, и зрителю.

 «Второй Вагановой нет, не было, и вот я не знаю, будет ли?»

(Снова  Плисецкая)

Универсальность и актуальность методики Вагановой заключаются в том, что все её составляющие —  редкая чистота классического танца, безупречная техника, гармония всех абсолютно частей тела —  всё подчинено одной-единственной задаче: выразительности. Всё перечисленное – и ещё одна, потаённая часть нашего существа, которую принято называть душой.

 «Вагановская  школа развивает, прежде всего, голову —  а это основное для балерины. Если в вагановском уроке не работает голова, никто не сможет этой системой пользоваться ».

(Людмила Семеняка)

Сегодня всё громче звучат опасения, что цивилизация медленно, но верно деградирует – именно в этом самом, «думательном» отношении. Последнее десятилетие модным стало выражение: «включи голову», в смысле «задумайся, подумай». Ну хорошо, сейчас – включи, а потом после того, как подумал – что? можно выключить? И как надолго?  До следующего приказа?

В системе Вагановой – голова должна быть «включена» всё время, на полную мощь. Закон эволюции жесток: орган, который не используется – со временем отмирает. Мозг, не получая тренировки мыслью, но зато постоянно «перегружаемый» информацией, начинает потихоньку «перегреваться» и атрофироваться; и уже есть данные, свидетельствующие об удивительной взаимосвязи двух процессов: развития искусственной памяти, той что хранится в наших компьютерах,  с распространением болезни Альцгеймера.

В социальных сетях непрерывно всплывает одна и та же безымянная цитата: «Сегодня никто не хочет признавать свои ошибки, все только переводят стрелки». Главное достоинство системы Вагановой, родившейся как раз из  признания, осмысления и преодоления ее собственных несовершенств и ошибок, заключается в том, что она не позволяет – «переводить стрелки».  Поэтому признав необходимость возврата к ней – мы сделаем маленький, но очень важный для себя, шаг. Шаг – к совершенству.

Для Вагановой «минусы» сценической карьеры обернулись в итоге огромным «плюсом». Именно из этих «минусов», их осмысления, труда и терпения в итоге сложилась ее система преподавания классического танца, равной которой нет до сих пор, а учитывая реалии сегодняшнего мира, его нацеленность на фанфары, карьеру, и скоропалительный взлёт –  и не будет. Во всяком случае, в обозримом будущем.

Сетования Петипа сегодня — в прошлом, а из несовершенств и ошибок, так расстраивавших его, выросли уникальная вагановская система,  и её книга «Основы классического танца» — по сей день единственная азбука, по которой обучаются все те, кто решил связать свою жизнь с балетом. Это признанный факт. Причём, признанный во всем мире – абсолютно.

И я уверена: если бы Мариус Иванович Петипа имел возможность познакомиться с тем, что сделала для русского балета Агриппина Яковлевна Ваганова — он по достоинству бы оценил и её вклад, и её подвиг. А ещё мне кажется, что ему, возможно, стало бы немного неловко за своё брюзжание в «личных бумагах». Но он не стал бы извиняться, потому что это бы значило – обнародовать, а ведь он писал в дневниках  именно для того, чтобы никто не увидел.