(Фрагмент из книги «Основы драматургии. Теория, техника и практика драмы».)

Если вы любите театр, а писать пьесы и ставить спектакли у вас почему-то не получается, то лучше всего стать критиком. Если вы театр не любите, это еще лучше: нет необходимости пить желчь, чтобы сочинять ругательные рецензии. Чтобы стать критиком, не нужны какие-то особые таланты и знания. Вместе с тем, поскольку он берется судить о других, то всем ясно, что он умнее и талантливее тех, о ком он судит, и что он сам сделал бы всё намного лучше, если бы умел. Так что быть критиком — это выигрышно и престижно. Мы предлагаем настоящее Руководство для тех, кто хочет быстро и без особых усилий стать хорошим театральным критиком.

О ком писать?

Разумеется, не обо всем и не обо всех. Только о тех, кто уже на слуху, о тех, кто в моде, о тех, о ком пишут другие. Иначе вас просто не будут публиковать и читать. Когда ты пишешь о знаменитости, то и сам становишься немножко знаменитым. Это даст вам возможность почувствовать себя частью театрального сообщества и позволит избежать ложных оценок и досадных ошибок. Писать о просто хороших режиссерах и постановках, тем более не о столичных и малоизвестных, неинтересно. Времена Белинских прошли. Искать, поддерживать, растить таланты теперь не принято, да и таланты никому не нужны. Хвалите хвалимых, да и хвалимы будете.

Как надо писать

Писать надо в решительном, не допускающим возражений стиле. Какие бы установки ни были актуальны в данный момент — либерализм или православие, большевизм или Боже, Царя храни, смелое новаторство или возврат к исконным устоям и традициям, — провозглашать их надо в непререкаемой манере со снисходительным презрением к тем, кто эти установки не разделяет.

Ни в коем случае не допускайте в своих статьях и выступлениях модальных форм типа: «по моему мнению», «мне кажется» и т.п. Даже нерешительный Гамлет заявил: «Мне кажется? Нет, есть! Я не люблю того, что кажется». Все изрекаемые вами мнения абсолютны, обсуждению и обжалованию не подлежат; и никаких других мнений просто быть не может. Тот, кто поет сегодня не с нами, тот против нас. Собственное мнение (или задание заказчика статьи) надо всегда провозглашать мнением зрителя.

Берите пример с этого Руководства: все высказанные здесь утверждения — это не какие-то частные мнения; нет, это истины в последней инстанции, это единственно верные правила.

Типы статей

Остроумные. Этот вид особенно хорош для ругательных рецензий, позволяет всласть поиздеваться над авторами и участниками спектакля и дает возможность, избегая аргументации и анализа, продемонстрировать свой блестящий ум и явное превосходство над объектом рецензии. В этом обычно и заключается цель критика. «Стыд вызывает не столько невежество, сколько общий тон, попытка быть остроумным, этакая смесь дерзости и снисходительности….  Большинство язвит, острит, дерзит, снисходит. …Трудно быть рецензентом.» Но эти строчки написал Макс Фриш. Ясно, что от драматурга и нельзя ждать иной оценки.

Высокопрофессиональные — со словами типа «парадигма», «дискурс», «онтологически», «пересечение смыслов» и пр. Хороши тем, что не дают возможности понять, что именно хотел сказать их автор (обычно он и сам этого не знает), и в то же время производят большое впечатление на читателей. Там же автор может поговорить о значении духовности, о творческой свободе, антитеатре, поиске нового образного языка, ломке традиций и о других материях. Не упускайте возможности в статьях о театре поднять жгучие общественные проблемы. Следуйте завету Салтыкова-Щедрина: «Не пропускать ни одного современного вопроса, обо всем рассуждать с таким расчетом, чтобы никогда ничего из сего не выходило.» Этим стилем пользуются обычно критики только самого высокого класса, сидящие в самых что ни на есть жюри и общественных советах.

Просто профессиональные. Они написаны хорошим языком и содержат подробный анализ спектакля. Они сопоставят его с постановками этой же пьесы Станиславским и Мейерхольдом (в 1916 и 1927 г. соответственно), а также с недавними постановками в Якутске, Твери и Коноваловке, посетуют, что театр выбрал четвертый, а не шестой вариант пьесы, хранящийся в Государственном Литературном архиве, сопоставят игру актрисы с трактовкой этой роли великой Ермоловой и т.д. Такие рецензии были бы самыми полезными, если бы их кто-нибудь читал. Но кому интересен тщательный профессиональный разбор? Это скучно. Всем важно только одно: хвалят или ругают. Остальное читать некогда и незачем.

Эмоциональные. Как правило, движущей эмоцией в них является злость (и это можно понять). Они нередко написаны ярко и увлекательно. Прочитав их, хочется схватить автомат или кувалду и идти кого-то крушить — театры, которые ставят такие спектакли, власти, которые их поддерживают и финансируют, режиссеров, которые этим кормятся, и т.д. Одновременно у читателя возникает сладкое чувство своей исключительности: ведь я-то не такой режиссер, меня никто не финансирует, я не ставлю спектаклей, и вообще, я лучше.

Приведенная типология более или менее точна, но сложна и малопонятна. Гораздо более распространено и доступно разделение рецензий всего на два типа: хвалебные и ругательные. Можно, конечно, разделить еще статьи на хорошие и плохие, но театру вовсе не понравится, если в прекрасной статье путем тщательного анализа великолепным литературным языком будет доказано, что спектакль бездарен. Театр все равно будет считать такую статью плохой, и чем она лучше, тем хуже. Поэтому и мы, простоты ради, будем в дальнейшем называть хорошими хвалебные статьи, а плохими — ругательные. К последним относятся статьи, в которых содержится хоть одно критическое замечание.

Хорошие и плохие статьи. Достоинства и недостатки.

Все знают простой и легкий способ завоевать благосклонность женщины — ее надо много и долго хвалить. Точно так же можно завоевать любовь театров и приобрести репутацию замечательного критика. Хороший критик должен писать только хорошие (т.е. хвалебные) статьи. Это очевидно и не требует доказательств. Но что делать, если вдруг возникнет неодолимое желание кого-то отругать — как следует, по полной, от души? -Что делать? — Лечь на диван и подождать, пока это желание пройдет.

Ясно, что критик должен быть безусловно принципиальным и не продаваться за безделицу. Писать неискренне нельзя (за исключением тех случаев, когда тебе за это прилично заплатят.) В молодости еще можно себе позволить сочинить что-нибудь этакое, но когда лета начинают клонить к суровой прозе, то разум (если остатки его еще сохранились) удержит тебя от опрометчивых решений. Отвести душу, конечно, хочется, но кто позовет тебя тогда на просмотр или премьеру? Кто пригласит на скромный фуршет в кабинет директора театра? Кто даст контрамарки твоему зубному врачу? Кто поможет попасть на труднодоступный спектакль популярного гастролера? Кто предложит твою кандидатуру в жюри фестиваля или конкурса? Кто заплатит гонорар за статью? Кто поможет отправить тебя в приятную командировку отсматривать провинциальные спектакли? Кто предоставит какую-нибудь нехлопотливую должность типа «второй помощник главного режиссера по творческим вопросам» или предложит написать буклет к юбилею театра?

Однако и хвалебная статья, увы, не избавит тебя от проблем, и их будет много. Во-первых, такие статьи скучно и неинтересно читать. Но это не беда. Беда же в том, что она создаст тебе много врагов. Ведь ты в рецензии можешь похвалить всего лишь один театр и лишь несколько человек: режиссера и трех-четырех актеров. Следовательно, с этого момента все остальные режиссеры и театры начнут испытывать к тебе антипатию. Кому нравится, когда пишут что-то хорошее не о тебе? И, наоборот, как приятно, когда ругают кого-то другого! («Сладко, когда на просторе морском разыграются ветры, С твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого.» Тит Лукреций Кар). Люди будут торопливо звонить друг другу и радостно спрашивать: «Ты читал статью ММ? Как здорово он кроет NN!»

Когда ругают тебя, это всегда пасквиль — предвзятый, злобный и безграмотный. Когда ругают другого — это всегда верно, остроумно и справедливо. Да и самому тоже всегда приятнее хулить, чем хвалить. Если ты кого-то ругаешь, значит, ты сам умнее и талантливее. Но есть ли высший смысл в том, чтобы кого-то ругать? Что изменится? Еще Б. Шоу задумался об этом: «Актрисы по-прежнему так же красивы и популярны, как были, актеры-режиссеры купаются в прибылях от тех самых пьес, которые я разнес, драматурги получают удвоенные гонорары, театры вновь открываются, и репертуар их так же глуп, как и раньше.»

Но это еще не всё. К сожалению, ваша статья не понравится даже тем, кого вы хвалите. Им покажется, что хвалили гораздо меньше, чем они того заслуживают. Вас упрекнут, что в ней всего шесть раз встречается слово «гениально», тогда как «талантливо» — восемнадцать (почему не наоборот?), что там вообще мало эпитетов типа «удивительный», «неповторимый», «уникальный», «выдающийся» и т.п. Если вы одного актера похвалите больше других, то эти другие тоже будут вами недовольны. Если же еще, по недосмотру или из приличия, вы позволите себе какие-то мелкие замечания (например, «этот замечательный восьмичасовой спектакль можно было бы сократить на пять минут за счет монолога в шестом акте»), то знайте: вы нажили себе еще одного врага. Ваша статья должна быть чистым медом, не портите ее даже чайной ложкой дегтя.

Но плохая рецензия будет иметь еще более печальные последствия. Зоилов никто не любит. Тебя будут избегать не только раскритикованный тобою, но и все другие театры. Раз сегодня ты выругал одного, значит, завтра ты можешь выругать других. Сальери честно признал за собой общую для творческих личностей черту: «обиду чувствую глубоко». И вот, ты замечаешь, что с тобой вдруг перестают здороваться, не зовут на премьеры, телефон звонит все реже, ты никому не нужен. Тобой недовольны не только театры, но и коллеги-критики: все всё хвалят, один ты всё ругаешь. Все идут в ногу, один ты не в ногу. И тогда ты понимаешь, что выпал из обоймы Ты пытаешься исправиться, поёшь панегирики, но уже поздно — люди уверены, что ты неискренен, все считают тебя льстецом и соглашателем. Ты пытаешься устроиться библиотекарем или учителем в средней школе, но свободных ставок нигде нет, нет и денег. Муж тебя бросает, на панель идти поздно, в дом престарелых рано, остается одно: покончить с собой, написав в предсмертной записке предостережение не повторять твоих ошибок и не писать статей, не ознакомившись с этим Руководством.

Как написать хвалебную статью.

Итак, писать надо только хорошие рецензии. Но этому надо учиться. На хороший спектакль написать хвалебный отзыв нетрудно, не стоит даже говорить об этом. Однако хороших спектаклей бесконечно мало, а хвалебных статей надо писать много. Искусство критика как раз состоит в том, чтобы написать хвалебную статью на посредственный спектакль.

Таланту научить нельзя, с ним надо родиться, но все же кое-какие полезные советы дать можно. Для обозначения в спектакле того, что неискушенному зрителю кажется нелепостью, пошлостью и бездарностью, применяйте универсальный термин «современный». «Современный» — это хорошо, «традиционный» — это плохо. Вдумываться в смыслы того, что такое «современный» и «традиционный», не нужно, просто употребляйте их как хвалебный термин и бранную кличку.

Если спектакль представляет собой цепь бессвязных отрывков, трюков, приемов и эпизодов, выразите восхищением тем, как умело режиссер применил современное клиповое построение зрелища.

Если персонажи, вместо того, чтобы нормально двигаться, непрерывно суетятся и бегают по сцене, перекрикиваясь издали на ходу друг с другом, лазают по стремянкам или качаются на качелях, напомните, что это называется «динамичная режиссура» и что она является последним достижением театральной мысли.

Если актеры говорят неслышно и невнятно, несут отсебятину, а музыка заглушает речь, обязательно подчеркните эти достоинства спектакля. Объясните, что слово в театре устарело, что публика его не любит, что на смену произнесению «букв» приходит визуальная режиссура. Поэтому гениальный постановщик прав, не обременяя себя текстом. К тому же настоящий режиссер всегда идет против автора.

Если у постановки отсутствует цель, идея и смысл, напишите, что главное достоинство спектакля в том, что он не прост, не примитивен, не такой, как все, он рассчитан на думающего зрителя.

Посредством тех же приемов потеря профессионализма выдается за новизну, отсутствие таланта — за поиски смысла, скука — за глубину, гаерство — за ироничность и остроумие, дурной вкус — за оригинальность, невнятная чернуха — за смелую критику неизвестно чего, отрыв театра от драматургии, от человека, от общества — за невиданную свободу.

Кстати, не забудьте, что слово «смысл» в рецензиях принято теперь употреблять только во множественном числе. Какие именно эти смыслы, называть не обязательно. Главное, чтобы они пересекались. Без пересечения смыслов хороших современных спектаклей не бывает.

Итак, если вы не забыли написать, что спектакль современный (а это объясняет все), что смыслы в нем пересекаются, что он не обязан всем нравиться и даже лучше, если он никому не нравится, что думающий зритель сам должен додуматься, о чем и зачем спектакль (а если не додумается, то он не думающий), что выдающийся режиссер смело и свободно обходится с ничего не значащей для него литературной основой, то вы написали превосходную рецензию, пригодную для описания любого спектакля.

Как написать ругательную статью.

Если уж вынуждают обстоятельства, то ругайте. Особых подсказок тут не нужно. Великий и могучий, правдивый и свободный богат бранной лексикой, и этой частью словаря все владеют в совершенстве. Не жалейте ни энергичных слов, ни справедливого гнева, ни остроумия. Пройдитесь последовательно по всем создателям и участникам спектакля: по драматургу, режиссеру, актерам, сценографу и т.д. и всыпьте каждому по первое число. Впрочем, чтобы не создалось впечатления необъективности и предвзятости, можно сдержанно похвалить композитора (если в драматическом спектакле использована музыка Моцарта).

Если театр выбрал для постановки классика, выразите сожаление, что он не ставит молодых талантливых современных авторов. Если же, напротив, он ставит пьесу современного драматурга, посетуйте, что вместо того, чтобы ставить пьесы из золотого фонда мировой драматургии, он почему-то остановился на убогой, незатейливой, пошловатой пьеске никому не известного графомана. Выразите крайнее удивление тем, что театр выбрал столь слабую, нехудожественную пьесу, в которой нет ни вразумительного сюжета, ни идеи, ни языка, ни характеров, ни действия, — короче, вообще ничего нет.

В качестве примера, что надо было на самом деле поставить, укажите произведение какого-нибудь модного в настоящее время автора, например, Достоевского. Этим вы призовете режиссера к современности и одновременно посрамите театр, живущий вчерашним днем и ставящий пьесу ныне здравствующего автора.

Можно даже эту пилюлю подсластить выражениями типа «И, хотя театр сделал все возможное, чтобы как-то преодолеть примитивность исходного псевдолитературного материала…» Или так: «И даже талант постановщика не смог нейтрализовать столь характерную для современной драмы ее вопиющую слабость…».

Естественно, уважающий себя театральный критик пьес никогда не читает. Не читайте и вы. Во-первых, вам некогда искать их в море блуждающих в интернете пьес, да еще и читать их. Во-вторых, вы критик театральный, а драматургия к театру, как известно, отношения не имеет. Самое же главное, вы все равно посмотрите пьесу в театре, причем в варианте, который исправил, улучшил и талантливо интерпретировал режиссер. Зачем же еще читать?

До сих пор речь шла о статьях и рецензиях. Поговорим теперь непосредственно о самой профессии критика.

Враги и друзья

Всякая работа вредна для здоровья. Но работа критика связана еще и с профессиональной вредностью (которая определяется юридическим словарем как «неблагоприятные для здоровья человека факторы трудового процесса»). Эта профвредность — наживание врагов.

Быть критиком и не иметь врагов невозможно. Твоими врагами будут не только те режиссеры, актеры и театры, которых ты критикуешь, но и те, кого редко или недостаточно хвалишь (а похвалы всегда кажутся недостаточными). И тем более те, о ком ты вообще не пишешь, а обо всех писать невозможно. Но если чудесным образом тебе удастся избежать вражды со стороны режиссеров и актеров, то неприязни других критиков избежать невозможно. Ведь они тоже человеки, и ничто человеческое им не чуждо. Им трудно будет удержаться от некоторой зависти к твоим успехам (быть может, мнимым). В любом случае им будет казаться, что у тебя больше связей и влияния, что ты активнее публикуешься, что тебя чаще приглашают на престижные мероприятия, что ты лучше и остроумнее пишешь, что ты состоишь в большем количестве жюри и худсоветов и т.д.

Друзей же в театральном мире хороший критик иметь не может и не должен. Театр ему друг, но всего дороже — истина. Дружба препятствует объективности. Как написать критическую рецензию на бездарный спектакль, если ты недавно сидел с его создателем за одним столом на дружеской вечеринке?

Но со всем этим надо смириться. Это часть профессии. В конце концов, критиком ты стал (стала) добровольно, никто тебя не принуждал, разве что влекла мечта, когда ты поступала в театральный институт. Но ведь ты хотела поступить на актрису, а не на критика. Кто ж виноват, что не сложилось?

Лагеря

Существование лагерей у критиков, как и у всяких творческих людей, неизбежно. Война между лагерями и создает движущую силу критики, придает ей энергию, драйв, хлесткость и задор. Встает вопрос: к кому примкнуть? С одной стороны, от солагерников ты можешь рассчитывать на какую-то поддержку, с другой — автоматически наживешь себе противников в других лагерях.

Напрашивается решение: ни к кому не примыкать, быть выше вражды и разногласий, сделать лагерь из одного самого себя. Но тогда ты будешь голым среди волков, чужим для всех. К тому же, все сразу сочтут, что, если ты хочешь быть выше, чем они, значит, ты считаешь их ниже, ты слишком гордый. А, как сказал Ненашевсё, «кто снес бы насмешку гордеца»?

Так что лучше примкнуть. Достоинства принадлежности к какому-либо лагерю очевидны. Тогда можно бесстрашно писать любые статьи — хвалебные и даже ругательные: ведь ты выражаешь не личное, а коллективное мнение, и в случае неприятностей за тебя заступятся. Критика-одиночку заклевать легко, но никто не решится выступать против клана.

При всем многообразии лагерей, всех пишущих о театре можно разделить на две группы (не обязательно формальные): критики и антикритики.

Критики — это люди, которые пишут хвалебные отзывы о плохих пьесах и спектаклях, антикритики — это те, которые ругают критиков и тех, о ком они пишут. Чем больше они спорят, тем ярче разгорается слава скандальных спектаклей к явному удовольствию их создателей. Как видите, получается, что никто не пишет о хороших спектаклях, но в этом и нет нужды. Зачем информировать публику о талантливых драматургах и режиссерах? Как писал еще Марк Аврелий, «всё прекрасное, чем бы оно ни было, прекрасно само по себе: похвала не входит в него составной частью. Поэтому от похвалы оно не становится ни хуже, ни лучше. Разве смарагд от отсутствия похвалы становится хуже?»

Критики не только восхваляют, но иногда все же и критикуют. Антикритики заточены только на уничтожение и делают это остроумно, эмоционально и иногда даже аргументированно. На то они и «анти». Но если им приходится что-то хвалить (что бывает крайне редко — им это неинтересно), то они обычно значительно бледнее.

Театровед или критик?

Поскольку жизненный путь критика, как мы увидели, таит в себе немало рытвин и ухабов, то лучше избрать более спокойную стезю театроведа, тем более что эти профессии часто связаны. Театровед, конечно, одновременно может быть и критиком, но ему выгодней, спокойней и престижнее преподавать в театральном вузе, обучая будущих актеров, режиссеров и критиков. Не надо таскаться по театрам, стараться держать руку на пульсе, следить за модой и сражениями лагерей. У тебя везде ученики, ты везде принят, всеми уважаем. Однако для этого ему желательно защитить диссертацию на глубокую и неконфликтную тему типа «Трактовка образа Фирса в постановках «Вишневого сада» А П. Чехова театрами Уругвая в те еще годы».

Беда, правда, в том, что театроведу, в отличие от критика, надо что-то знать (или хотя бы делать вид, что знаешь), критику же, чтобы кого-то ругать или хвалить, достаточно, выражаясь словами того же Салтыкова-Щедрина, «безобидным образом излагать смутность испытываемых им ощущений», а что-либо знать или понимать совершенно необязательно. Пиши, куда влечет тебя свободный ум и сердца гений благородный. Кроме того, выбор из этих двух близких родов занятий зависит от индивидуальных наклонностей. Верблюду, например, несмотря на то что он живет в жаркой пыльной пустыне, питается колючками и не пьет по две недели, нравится быть верблюдом, и он вовсе не мечтает стать лошадью. Вполне возможно, что кому-то нравится быть именно критиком.

Качества, необходимые критику

Конечно, легко советовать быть честным, беспристрастным, справедливым и т.д., но если спектакль поставлен в академическом театре, во главе которого стоит Народный артист, то надо быть героем Достоевского (эвфемизм, заменяющий слово «идиот»), чтобы писать всё, как есть. Да, и язык не повернется, и перо не послушается проявить неуважение к человеку, ставшему Народным, когда ты еще ходил в первый класс, и к сцене, на которой играла когда-то легендарная звезда Императорских театров. Впрочем, если даже ты останешься глух к доводам разума и велению сердца и напишешь плохую рецензию, ее все равно не напечатают. Можно, конечно, отмолчаться, но тонко чувствующие люди театра все равно поймут смысл (смыслы) твоего молчания: как выразился Цицерон, «кричать можно и молча» («Cum tacent, clamant»). К тому же, газеты за молчание почему-то не платят гонорары, а жить надо. Поэтому твердость и принципиальность критик должен сочетать с гибкостью и пониманием, что идеала нет и жизнь сложна, что театр — это творческие люди с ранимой душой, и что нельзя резать по живому. Очевидно, отмалчиваться нельзя, садитесь и пишите. Что-нибудь хорошее. По схеме, описанной в этом Руководстве. Критиками становятся не для того, чтобы быть счастливыми.

А надо ли становиться критиком?

Мы убедились, что быть критиком — это тяжелая, неблагодарная, нервная, взрывоопасная и плохо оплачиваемая профессия. Поэтому прежде всего надо задуматься: а надо ли эту профессию избирать? Ведь единственное ее достоинство — возможность бесплатно (и то не всегда) ходить в театры, но в наше время — это скорее наказание и тяжелый крест, чем удовольствие. К тому же, критиков почему-то не любят, как не любят, например, палачей. Все мы знаем строки Лермонтова (не помню, о ком, но, вероятно, о каком-нибудь критике):

«Я тот, которого никто не любит,

 Я тот, чей взор надежду губит…»

Что бы и о чем бы ни писали критики, к ним всегда чувствуют неприязнь. Вот, к примеру, как отзывался о них Дидро (который, впрочем, и сам был критиком): «Путешественники рассказывают о неких дикарях, которые каждого проходящего осыпают отравленными стрелами. Так выглядят наши критики. Они сидят в своем шалаше и никогда не меняют высокого мнения о самих себе».

Критику чаще, чем простым смертным, приходиться думать одно, а писать и говорить другое. Но поднимется ли у вас рука уничтожать, например, режиссера за спектакль, который он создавал долгие месяцы и считает этот плод души и бессонных ночей шедевром? Не будут ли вас терзать муки совести?

Конечно, приятно сознавать, что именно ты даешь ориентиры театру и указываешь ему пути движения вперед. Но и тут не все складывается. Раньше одни лишь критики были, выражаясь библейским слогом, scientes sicut Deus bonum et malum, — «знающие, как бог, добро и зло». Теперь же любой зритель, кому не лень, посылает с телефона в интернет свое мнение о спектакле сразу же по выходе из театра, а то и в антракте, и пользователи ориентируются именно на эти отзывы, короткие, внятные и эмоциональные, а не на капитальные критические статьи, которые появятся в журналах спустя недели и месяцы. И часто, к сожалению, мнение зрителей не совпадает с суждением критика, в чем повинна, естественно, публика, а не образованные профессиональные знатоки театра, для которых и создаются теперь спектакли.

Но все же не надо отчаиваться: если актер жаждет бессмертия, то он получит его только из рук критика, а никак не случайного зрителя. От современной ему толпы актер может в изобилии получать деньги и аплодисменты. Но будущие поколения смогут узнать о нем только благодаря статьям профессионалов. Если он не заслужит их одобрения, слава его будет погребена в одной могиле с его телом.

Поэтому не надо отчаиваться: критики пока еще на сдали свои позиции, они по-прежнему стоят у руля. Именно они раздают Золотые маски и распределяют призы на фестивалях. Этим они справедливо гордятся и видят в этом свое главное высокое предназначение. Но такая честь выпадает лишь критикам высшей квалификации. А чтобы ее приобрести, как раз и нужно следовать данному Руководству.

Ну, и последнее: как же драматургам, режиссерам, актерам реагировать на критику? Прислушаемся к мнению Макса Фриша: «Гете советовал: никогда не надо отвечать рецензенту, разве что он в своей рецензии утверждает, будто вы украли дюжину серебряных ложек,- но так далеко наши рецензенты едва ли заходят… И действительно, остается только одно: молчать и работать, пока хочется, стать собственным критиком – и быть благодарным, если рецензия, хвалебная или осуждающая, серьезна, прилична, не утверждает, что у автора собственное произведение не вызывает никаких сомнений или возражений.»